Иван Царевич и Иван Кухаревич — украинская народная сказка

Перевод на русский: Г. Петников

ил себе царь, и была у царя единственная дочка, да такая красавица, что и взглянуть нельзя. Вот и захворала она. Давай тогда царь со всего царства докторов да лекарей скликать, но никто не может помочь. Вот царь и объявил — не найдется ли где кто, пускай будет хоть нищий, хоть купец, хоть бабка какая, а ежели ей помогут то он и не знаю как наградит.

Нашелся один нищий и говорит:

— Сплетите за день сеть из таких ниток, чтобы за день и спрялись, и ссучились, и смотались, и забросьте эту сеть в такой-то пруд да поймайте двух вьюнов, а тех вьюнов зажарьте и дайте ей поесть.

Вот сплели сеть, закинули раз — ничего нету, закинули второй раз — нету, а на третий раз уже и поймали. А как поймали, то сразу же к кухарке; та сжарила их, принесла к царевне, а та слабая была, может какую рыбку и съела, и враз поправилась, и повеселелая. А когда вьюнов кухарка прибрала, то и доела их. Как поели они, то вскоре и забрюхатели, а как подошел срок, родили обе по сыну. Как родили, тотчас завернули их там во что-то, в одежу кое-какую, и в лес отнесли. А в лесу набрел на них дьячок, а был он бездетный. Забрал их, окрестил, и стали они расти не по дням, а по минутам. А как стали уж на возрасте, пошли себе счастье искать. И сразу же принялись коней добывать, но где ни ходили, где ни бывали, нет им коня по силе. Вдруг повстречали цыгана, ведет он пару лошадей. Они и давай их пробовать, и что ни положит руку Иван-царевич — стоит конь, а как положит Иван Кухаревич — конь так и подгибается.

— Ну, говорит, — это наши будут!

Сели и поехали. Ехали-ехали и приехали на раздорожье, стоит там столб, а на том столбе написано:

«Кто направо поедет, тот будет царевым зятем, а кто налево, там змей людей пожирает и воды не дает и такая роса ложится, что на кого упадет хоть капля ее, враз того и разорвет».

Вот Иван Кухаревич и говорит:

— Езжай ты, брат, направо, а я налево поеду.

А была с ними охотничья свора. Когда они в лесу охотились, то дала им львица пару львят и медведица двух медвежат, а волчица двух волчат. Поделили они свору, воткнули в столб по ножу, и говорит Иван Кухаревич:

— Будем сюда наведываться; чей нож поржавеет и будет с него кровь капать, надо тогда другому ехать его искать, чтобы хоть похоронить.

А был Иван Кухаревич за старшого, оттого что был он сильнее, ведь мать его всех вьюнов поела, а царевна только рыбку одну. Вот условились, да и разъехались. И как доехал Иван Кухаревич до того царства, лег спать а своре велел коня сторожить. Только он уснул, свора приставила к лошади от себя волка, а сама уснула; волк тоже заснул, а кобыла хватила росы, так враз ее и разорвало.

Тогда свора к волку, грызут его, ругают; он и проснулся.

— Ну, не беда, — говорит, — пойдем и пешком.

Наломал тут медведь веток, сделали вместе со львом носилки, посадили хозяина, понесли и доставили прямо в тот самый город, где их царь жил. Нашел он там себе гостиницу и стал жить.

А стоял в том царстве за городом столб каменный; кому надо было идти к змею на съедение, то посадят его на этот столб, а змей прилетит, ухватит и съест, а потом даст воды.

Вышел раз Иван Кухаревич на выгон, видит, на столб царевну посадили.

Взобрался он туда, снял ее, глядь — а тут и змей летит.

— Эге, — говорит, — да тут есть уже кто-то, никого я не боюсь, живет где-то Иван Кухаревич, но и костей его ворон сюда не занесет.

— Врешь, я здесь!

Как начали они биться, сразил Иван Кухаревич змея, раздавил и пепел по ветру развеял. Снял у царевны перстень и пошел в свою гостиницу. Как пришел, никто о том и не узнал, что это он змея убил, сказывают ему, будто какой-то богатырь царевну отвоевал. А только царевна вернулась, выискался сразу же какой-то:

— Я, — говорит, — ее спас.

— Ну раз ты, пускай и ты.

И как царевна ни отказывалась, что ни делала, а надо ей за него замуж идти.

А Иван Кухаревич как услыхал о том, сразу же во дворец, показал тот перстенек, она его мигом признала. А того повесили, а Иван Кухаревич взял и женился на ней; дал ему царь полцарства, и стали они себе жить.

Вот ездит он на охоту и заехал раз к столбу, куда они ножи воткнули. Посмотрел — ножи чистые.

— Ну, — говорит, — мой брат еще где-то поживает. Ездил он так, ездил, да и заехал раз в лес. Смотрит — хатка стоит, а в той хатке змеиха жила трехглавая, того змея, что он истребил, мать. Вошел он в хатку, а там ни кого нет, а тут вскоре и она летит. Как увидела его, давай ему кланяться да просить, чтобы он ее не убивал. Он ей ничего, а свора его все рычит на нее. Только он зазевался, а она туда-сюда рушничком махнула, и свора вся враз окаменела и он окаменел.

А Иван Царевич ездил-ездил, а потом и говорит: — Поеду-ка я к тому столбу наведаться. Приехал, посмотрел, глядь — а с одного ножа кровь капает, капает и тут же каменеет, и уже немало ее набежало. И бросилась мигом его свора по следу, как ехал тот от столба, привела его к тому месту, где кобыла лопнула и где, тот в гостинице жил, а там и к царю во дворец. А царевна как увидела его, так к нему и припала.

— Это, — говорит, — мой муж, мой!

А были они больно друг на друга похожи.

— Нет, — говорит, — я не твой муж, то брат мой, должно быть.

Попрощался он и поехал. Бежит свора по следу, и он за ней скачет. Объездил все царство, и где только не был Иван-царевич, и вот заехал к той змеихе. Как увидел, что Иван Кухаревич каменный сделался и свора каменная, уж плакал он, плакал, а тут и змеиха летит. Давай она и ему сразу же кланяться; он внимания на то не обращает, схватил ее за косы и бил-бил.

— Вези меня, — говорит, — где целящая и живящая вода.

Она и потащила его. Привозит к колодцу.

— Вот! — говорит.

Бросил он туда прутик вербы, так вербинка в пепел и рассыпалась. Он опять за змеихой. Притащила она его тогда к другому колодцу. Бросил он туда прутик вербы, так вербинка в пепел и рассыпалась. Он опять за змеихой. Притащила она его тогда к третьему колодцу. Бросил он щепку, а она и зацвела. Набрал он тогда этой воды, покропил ею брата и его свору, и все ожили. А змеиху точас убили, по ветру пепел ее пустили и стали себе жить да поживать.